В машине с Кингой
Transfăgărășan Road — самая известная дорога в Румынии. Его повороты над Карпатскими горами легендарны, и его часто называют величайшей дорогой для вождения в мире. Тонны автомобильной рекламы были сняты на нем.
Я стоял где-то возле дна, глядя на закрытый знак.
Рядом с последним поворотом была открыта единственная сувенирная лавка, охраняемая агрессивно дружелюбной бездомной собакой. Наш гид, Кинга, вернулся с разговора с человеком, управляющим им.
«Дорога закрыта», — объявила она, хотя сегодня утром рассказала нам об этом. Так как это был план на весь день, мы спросили ее, что мы собираемся делать. «Ну, посмотрим».
Это привело нас к мысли, что может быть шанс, что это будет открыто.
В течение трех с половиной часов от нашей кровати и завтрака мы сидели в универсале Кинга. Ландшафт Трансильвании прекрасен, но здесь не так много вариантов. После первого часа полей, гор, полей и гор я немного уснул. Мы слушали радио. Это был наш третий день гастролей с Кингой, и я подозреваю, что она так же устала от нашего постоянного присутствия, как и мы от нее.
Мы сделали несколько нерешительных фотографий окружающих лесов, которые имели определенное очарование. Воздух был хрустящим. Между темными деревьями были пятна снега. Бродячие кошки и собаки обвились вокруг наших ног. Древесный дым добавил к темноте света.
Но это было недостаточно очаровательно, чтобы стоить того, чтобы ехать туда или обратно, теперь мы с ужасом поняли.
«Вы делаете снимок», сказал Кинга. «Я курю.»
«Я Кинга». Когда я впервые пожал ей руку в холле нашего отеля, я был ошеломлен. Должно быть, она заметила, потому что она спросила: «Вы ожидали мужчину?»
Я должен был признать, что был. Владельцем компании, которая связывала нас с ней, был мужчина, и я никогда раньше не слышал имя Кинга.
Я путешествовал по Европе с моим мужем Джо. Мы, по большей части, делаем сами. Мы исследуем лучшие рестораны онлайн. Мы спрашиваем местных жителей, где остановиться и что посмотреть. Мы ездим на автобусах и поездах, независимо от того, насколько медленно или сомнительно. Когда пришло время спланировать нашу поездку в румынскую деревню, где родился отец Джо, мы покопались в наших путеводителях и онлайн-ресурсах и внезапно осознали, что у нас проблемы.
Деревня была на другой стороне горного хребта, от которого мы планировали остаться. Насколько мы могли судить, в этом районе не было ни одного автобуса или поезда. Итак, мы должны были бы арендовать автомобиль — но где? Мы не летали в крупный город, а вместо этого ехали на крошечных поездах из Токайского региона Венгрии. Вдобавок ко всему, никто из нас даже не владел автомобилем за 10 лет. У нас есть лицензии, но мы не являемся водителями. Мы спросили в интернете. Аренда автомобиля была возможной, но дорогой, и, посмотрев дороги и привычки румын вождения, казалось, лучше не пытаться. Мы должны пойти против нашего обычного пути и нанять гида.
Кинга была высокой, с каштановыми волосами, которые она дразнила в небольшой начес, и акцентом типа Наташа и Борис. Она была дочерью польского отца и венгерской матери, и она говорила на румынском, венгерском, польском и английском языках (которые она утверждала, что выучила исключительно по телевидению), а также немного на чешском языке. Мы сунули наши чемоданы в заднюю часть ее коричневого универсала и вышли.
Горы были столь же пугающими, как и ожидалось. Румынские водители будут обгонять друг друга на скоростях и на поворотах, которые действительно причиняли боль моему животу. Я закрыл глаза и пожелал Драмамина.
Мы проехали по маленьким городкам. Мы остановились и спросили дорогу. Мы обернулись. Это было не то место, где Кинга или большинство людей, по-видимому, когда-либо были. С наступлением утра Джо вслух задумался, не нужно ли где-нибудь найти интернет-соединение, чтобы попытаться скачать инструкции.
Кинга только покачала головой и подняла один разумно ухоженный палец в воздух. «О нет. Мы найдем. Мы нашли.»
Мы въехали в Теаку в полдень. Это была крошечная, всего две улицы, и она опознала ратушу по флагам перед входом. Дороги были грязными — грязными в октябре — но было четыре цементных блока, которые, вероятно, были построены незадолго до конца коммунизма, плюс церковь, которая выглядела еще более новой.
Мы последовали за Кингой внутрь, и после двух коротких обменов человек в хаки и рубашке с воротником привел нас в офис.
«В каком году родился твой отец?» — спросила она.
«1932 год». Джо назвал месяц и день и свое полное венгерское имя.
Мужчина провел пальцем по полкам, вытащил большой красный том и открыл его.
И там, в черных чернилах, была запись о рождении его отца, отмеченная подписью деда, человека, которого Джо никогда не встретит.
Мы смотрели на мгновение. Просто так, так быстро. 1932, не так давно.
Один из самых больших уроков, которые мы могли бы извлечь из этой поездки, заключается в том, что остальной мир ощущает вес времени не так, как американцы. Нашей стране всего несколько сотен лет. Большинство из нас прибыло намного позже этого, происходя от иммигрантов, спасающихся от войн и голода или ищущих возможности в 20 веке. Многие из этих иммигрантов, как и моя семья, преднамеренно оставили любую историю до того, как она исчезнет.
Джо достал фотоаппарат, и человек вздрогнул и махнул рукой. Он что-то сказал, и Кинга перевел.
«Без картинок». Тогда все еще на английском для нас: «Как будто у нас все еще есть коммунизм. Все боятся сделать что-то не так ».
Итак, мы смотрели еще на минуту. Кинга указал на запись и что-то сказал мужчине.
«Он говорит, что номера домов изменились, но он знает, где это было».
Мы шли к цементному зданию, поликлинике, одной улице. «Вот.»
Здесь мой тесть провел свое детство, собирая яйца для семейного бизнеса, где он украл тайные глотки вина во время виноделия. Рядом со зданием была ферма, которая, вероятно, выглядела так же, как и семейная ферма, с небольшим клочком виноградной лозы, растянувшимся за холмом, и цыплятами, клюющими на забор.
Кинга оставил нас, а мы с Джо бродили, взявшись за руки, чувствуя грусть. До 1930-х годов венгерские евреи и румынские жители мирно жили бок о бок. Здесь явно не осталось евреев.
Мы вернулись в машину, уставшие и благодарные.
Но Кинга был нашим гидом в конце концов, и теперь пришло время сделать несколько туров. К тому времени, когда мы вернулись в более населенный район, был полдень, и мы голодали. Кинга привел нас в Dracula Danes, похожий на домик ресторан с зоопарком. Мы ели поздний обед из мясных пирогов и гигантских жареных пончиков, которые, как настаивала Кинга, были фирменным блюдом.
Через час мы прибыли в наш B & B в городе Сейбель, прямо из сборника рассказов. Мост, по которому мы проехали, чтобы добраться до пансиона, был настолько узким, что я бы предположил, что он только для пешеходов, пока Кинга не пересекла через него свою машину. Мы ждали, пока корова и несколько собак уйдут с нашего пути, прежде чем въехать в Пансионат Рамона.
Адриана была круглой женщиной с короткими волосами и сверкающими глазами. Ее муж Ионель (который знал ровно пять слов по-английски: «Можешь называть меня Джоном!») Был маленьким и жестким. Их истинное наслаждение от того, что мы остались с ними, было очевидно, как только мы вошли в дверь (туристы в румынской деревне редко бывают в октябре). Через Кинга Адриана объявила, что ужин будет готов в течение часа.
Джо и я смотрели друг на друга в отчаянии. Мы были полны. Не просто не голоден. ПОЛНЫЙ. Мы умоляли ее отодвинуть ужин, что она согласилась с улыбкой.
Наш номер был простым и чистым, с четырьмя раздельными кроватями. К счастью, у Кингс была своя комната по соседству. Мы услышали шум телевизора в ту минуту, когда ее дверь закрылась. Мы не видели ее снова до обеда.
Мы столкнулись с одной из самых больших реалий путешествия: не всем весело путешествовать. Это реальность, что многие люди учатся в отпуске с друзьями. Человек может быть совершенно приятным в обычной жизни, но дни и дни вместе подчеркивают ваши разногласия. Кинга было холодно и закрыто. Она была вежлива и в основном добра, но не заинтересована в дружбе. Как интроверт, вы бы подумали, что я буду признателен за тишину, но вместо этого я обнаружил, что она изнуряет меня, заставляя меня нервничать каждый вечер, пока мы наконец не сможем закрыть дверь нашей спальни на несколько часов тяжелого сна.
Ужин был самой прекрасной домашней едой, которую я когда-либо ел: сармале (рулетики из говядины, фаршированные говядиной), домашняя овечья фета и мягкий сыр из коровьего молока, заканчивающийся плитой яблочного штруделя ручной работы. Еда только продолжала прибывать, и я просто говорил своему стонущему животу заткнуться. Каждое блюдо, которое мы каждое за столом Адрианы, подавали вместе с тремя крошечными графинами: вином, паланкой и icuică (разновидность хереса), приготовленными Ионель.
Следующие два дня были серией более длинных поездок и в основном забываемых замков: Хунедоара с его впечатляющими видами, Цитадель Сигишоара (место рождения Влада Импалера), укрепленная церковь Биертен и знаменитый сложный замок внутри, монастырь Самбэта-де-Сус, с новыми отреставрированные здания и холода, пустые площадки.
В каждом месте Кинга рассказывала нам кое-что о месте, как старое, так и новое. Иногда она даже устраивала аудио-тур и передавала нам свой телефон.
Затем: «Вы делаете картину. Я курю ». Она найдет место на скамейке с видом и будет ждать нас, чтобы исследовать, покупать закуски и фотографировать. И каждый раз, когда мы возвращались и говорили ей, что мы закончили, она говорила: «Хорошо. Мы идем сейчас.
Диски были длинные и извилистые. Я сидел спереди в тщетной попытке избежать автомобильной болезни. Мы слушали музыку французских и румынских групп на английском языке. В одной кассете были песни о сексе, которые были настолько забавными, что мой муж протянул руку и постучал по моему плечу, секретный сигнал «что, черт возьми, происходит?». Кинга, похоже, не заметил.
На одной извилистой горной дороге на каждом углу стояла лавка с сыром, на каждом из которых работала одна женщина, которая, вероятно, сама сделала сыр. Я наконец указал и сказал: «Можем ли мы получить немного?»
«Ты любишь сыр?»
«Да!»
К тому времени мы прошли мимо стенда. Кинга нажал на тормоза и съехал на обочину. Затем она повернулась и повернула назад примерно на 100 футов, наполовину на дороге, наполовину на плече, пока мы не вернулись на стенд.
Я купил два кусочка сыра размером с кулак, один с затвердевшей снаружи, на вкус как копченая моцарелла, а другой завернутый в кору на вкус как кора.
В нашу последнюю ночь Адриана подала нам суп из индейки и овощей с густыми кусочками сливок, гигантскими кусочками телятины, новым шелковистым картофелем и кофейным пирогом из чёрной вишни. На этот раз Ионель помог, вместо того чтобы опоздать с работы на ферму. Джо спросил его, через Кинга, как он варил палинку. Он засмеялся и указал на гигантские кастрюли, затем изобразил трубы, которые должны были присоединиться и теперь куда-то спрятались. Виноград для вина прибыл из лоз на их дороге. Сливы для палинки пришли с их полей. Затем, возможно, обрадовавшись такой благодарной аудитории, он возглавил наши графинчики из Палинки и Люкэ. Один, два, три раза.
Мы могли общаться только через очень буквальные переводы Кинга, которые после нескольких бокалов палинки начали звучать весело. Наконец Ионель пододвинула стул и села с нами.
«Вам нужен сайт!» — сказал Джо Ионелу.
Я согласился. «Все должны знать о вашем доме!»
«Ммм, хорошо», — перевела Кинга, ее лицо и тон все еще были нейтральными, и Ионель сказала: «Да, да, да!» И хлопнула Джо по спине.
После того, как она подала кофейный пирог и после долгих просьб от нас, даже Адриана пододвинула стул и деликатно потягивала за супер сладкий Шуикэ. Ее круглые щеки покраснели, и она тоже начала смеяться, так как нам не терпелось переводить через Kinga, и вместо этого мы пытались разыграть все, что мы хотели у них спросить.
Наконец, Кинга, которому разрешили перестать работать впервые за три дня, оттолкнулся от стола и впервые заметно расслабился. Не слишком много пьющего, она попробовала палинку, о которой мы все кричали, кивнула, улыбнулась и сказала: «Да, это хорошо». Мы засмеялись и обрадовались этому заниженному заявлению.
Для путешествий характерно, что ваши любимые вещи никогда не встречаются ни в одной десятке. В тот момент мы увидели небольшую историю в Теаке во время нашего обеда в Сибиле.
На следующее утро Адриана и Ионель обнялись с нами на прощание. Мы были в Брашове. Кинга привел нас сначала в наш B & B, чтобы бросить наш багаж, затем на главную площадь в Брашове. Наше прощание не было слез.
«Хорошо, рынок здесь. Я пошел.»
И просто так она была выключена. На следующий день мы поехали на общественном автобусе в Бран, чтобы увидеть замок Дракулы, и снова стали любителями. Мы никогда не хотели гида и, конечно, никогда бы не выбрали Kinga. Но до конца поездки, когда бы мы ни пытались найти свой путь, мы смотрели друг другу в глаза.
«О нет. Мы найдем. Мы нашли.»