Ищу заключительную границу в Палаван
Серебряные лучи восходящего солнца ползют между известняковыми обнажениями, которые доминируют в крошечной бухте; темнота делится на длинные тени, которые сползают обратно в смоченные пески. Под дужкой ладоней все гармонично. Тогда мир моей деревянной каюты разбит всемогущим грохотом гофрированного железа и стуком баров — мои соседи бодрствуют. Я не могу дождаться, когда увижу их, и я не могу дождаться, пока они не будут раздражены. В конце концов, это не каждый день, когда вы просыпаетесь рядом с прикрытием обезьян.
Я прибыл два дня назад в Палаван, остров площадью 15 000 квадратных километров, который часто упоминается как окончательная граница Филиппин (хотя страна, насчитывающая 7 000 островов, несомненно, имеет бесчисленные неизведанные углы). Находя малое, чтобы задержать меня в главном городе Пуэрто-Принцеса — конкретный клубок подстилающих и шумно шумных улиц — я сажусь на микроавтобус с кондиционером, предназначенный для предполагаемого рая Эль-Нидо.
Путешествие проходит гладко до тех пор, пока дорога не станет шероховатой, а задняя шина разразится, оставив дюжину пассажиров — молодые туристы из Европы, США и Канады — застряли под лучами полуденного солнца, щурясь в безжалостном интерьере джунглей. С запасной благодарностью установлен, мы приходим после шести долгих и извилистых часов, чтобы найти наши сумки, привязанные к крыше, белые с пылью. Это место было бы лучше, я думаю смутно.
Несколько часов спустя в бамбуковой пляжной баре, освещенной пылающими факелами, потягивая бутылку Красной лошади и выпивая в малиновых сумерках, обволакивающих Архипелаг Бакуит, ношение путешествия растворяется в притирке. Даже когда блок питания отключается в режиме 7 часов, генераторы поддерживают поток следа Боба Марли. Солнце опускается, только чтобы его заменили освещением тысяч свечей, которые носили местные жители, образуя парад через бесшумные улицы. Это страстная пятница и в этой, в значительной степени, католической стране, они навязчиво вводят в действие станции Креста, покачиваясь на пикапах.
Усевшись на ночь, мое окно раскидывает массивную часть острова Кадлао через залив, тишину, достаточно плотную, чтобы несло мелодичный звук бесчисленных крабов, собирающих камни. Туко-ящерица поблизости щелкает и хрипит, когда одинокий светлячок прослеживает петли под фиолетовым куполом, пылающим более созвездиями, чем я знал. Точно так же, как я думаю, что это может быть совершенством, падающая звезда пробивает свою подпись на картинке. День, который начался неудачно, дал один из моих самых дорогих путешествий.
На следующее утро у меня есть бизнес обезьян. Большая привлекательность пребывания в коттеджах Golden Monkey — 10-минутная прогулка по заливу — это возможность познакомиться с полдюжины длиннохвостых макак. Когда я вернулся прошлой ночью, они были «забиты» во мраке с заходом солнца, но в туманном свете рассвета, содрогнув меня, я обнаружил, что они прыгают с дикой энергией, как любопытно о новичке, как о нас.
Восемь комфортабельных деревенских коттеджей — это руки британского владельца Кевина МакКейба и его жены Филиппины Росины. После поселения в Эль-Нидо шесть лет назад, они взяли приятую обезьяну соседа в качестве домашнего животного, но вскоре заметили еще много несчастных животных, оказавшихся в ужасных коротких поводках, как «талисманы» за пределами местных баров или ресторанов (одиозная практика, вероятно, несмотря на мои жалобы на совет по туризму). Когда были приобретены приобретения — они вскоре спасли дюжину макак — Кевин применил свои 25-летние столярные работы к строительству, там, среди коттеджей, гениальное ограждение разделенных передних проходов, выходящих на главную зону, соединенную веревками, столбами и ветвями.
Независимо от того, что ему не хватает в опыте по уходу за животными, он более чем компенсирует свое явное сострадание к существам. Кроме того, натуралист не считает, что их поведение вращается вокруг статуса. Когда мы передаем им свои утренние бананы и звездные яблоки, ясно, что даже с большим количеством, чтобы обойти, макаки скорее сражались бы за еду. Они будут вдумчиво изучить все в пределах досягаемости и применить себя упорно к проблемам — например, вспыхивают. Когда-то они взломали ржавый замок, и его слишком заманивали, слишком легко, с горсткой их любимой деликатесы, семена тыквы.
Кевин подчеркивает, что это не зоопарк: его единственная цель — вернуть макаки в их законную среду. Он советует гостям не слишком близко или раздражать их, смеясь, но трудно не улыбаться их скоростной игре. Панчо и Симус, двое из солдат младшего ранга, снимают молнию в моей одежде. Левти, который боссует соединение с альфа-агрессией, когтирует песок под его ногами, видимо, планируя туннель, и остроглазая Пепе торжествующе жует перо, которое он удаляет из моего кармана. Sweetie, в два года ребенок из группы, сосет большой палец и бутылку ежедневно кормит; она спала с Розой и Кевином в течение года после приобретения и разбудила их, открыв глаза. Мими, другая женщина, ревниво проговаривает всех проходящих женщин. Разумеется, мы смотрим на поведение человека, лишенное тонкости и социальных тонкостей. Это бесконечно контролируемо.
Оторвавшись, чтобы исследовать город, я узнаю, что до недавнего времени Эль-Нидо («гнездо» на испанском языке) являлось сообществом, основанным на многовековой торговле супом с птичьим гнездом. Богатый кальцием деликатес, сделанный из слюнных гнезд крошечных балиновских свитков, которые обитают в пещерах по всему архипелагу, высоко ценится в Китае, где, как считается, улучшается все, от переваривания до либидо. Килограмм гнезд может командовать несколькими тысячами долларов; следовательно, истории вооруженных охранников на входах в пещеру.
Для более близкого взгляда на 45 островов Бакуит я присоединяюсь к традиционному туру в Бангке. Отвергая свой двигатель, наш капитан Петн направляет аутригеры на остров Пиньякбютан для подводного плавания, прежде чем мы карабкаемся по пещере Кадуньон, пообедаем на песчаной отмели острова Снейк, поклонимся в священной пещере Собора и, наконец, вымываем на пороховом песовом раю Пангаловский остров. На следующий день я погружаюсь в какую-нибудь подводную лодку с великолепно организованной подводной школой Submariner.
До трех лет назад только горстка путешественников каждый год находила такие удовольствия. Трансформация прошла с документальным фильмом французской съемочной группы; уже в городе около 200 коек. Стильные пляжные кафе и закусочные внезапно поглощают пляж, их псевдохудожественную атмосферу — хитроумные меланжировки зеленых насаждений, мохнатые ковры, столы нары и органические меню — магнитное притягивание ежедневных автобусов из хной-татуированных туристов и богатых Manileros.
Темпы развития также влияют на местных жителей; многие семьи могут сожалеть о продаже своей земли дешево (хотя и охотно) для иностранных инвесторов. В нескольких шагах от идиллии с вентиляторами набережной суровые экономические реалии сельских Филиппин остаются очевидными: человек разводится пьяным в пылу средь бела дня, семья имеет яростный публичный скандал, размахивая палочками друг на друга, трехлетний мальчик пытается вырвать одного из семейных цыплят из челюстей дикой собаки. Эти изменения принесли пользу многим, но также создали параллельные миры переходной легкости и, казалось бы, постоянных трудностей.
Вернувшись на солнечную сторону линии, с нетерпением ждут шесть маленьких лиц, умоляющих своими глазами помочь им избежать их окружения. Мало ли они знают, что я бы с удовольствием обменялся местами с ними и продолжал оставаться дольше.
By Карл Томпсон
About the Author
Карл Томпсон has been writing for travel publications and guidebooks for many years, mainly with the intention of avoiding a proper job. For the full story of a misspent decade, please visit UKTravelWriter.co.uk.